Глава VIII. Три «больших» пророка и двенадцать «малых» пророков: случайный или обдуманный выбор?

С тех пор, когда в 1922 г. К. Будде и пятнадцатью годами позднее — Р. Э. Вульф выдвинули предположение, что собрание двенадцати «малых» пророков в своем окончательном виде в масоретском изводе (см. ч. IV) представляет собой некую цельность как итог унифицирующей редакторской обработки изначально отдельных и обособленных пророческих сочинений, вопрос о характере и степени этого единства и цельности является одним из актуальных в современной библеистике.

В монографии с программным заглавием «Единство двенадцати» (1990 г.) ее автор П.Р. Хоуз категорически заявляет: «...это мое убеждение, что малые пророки составлены как унифицированное литературное произведение». В подтверждение он приводит следующие доказательства: общая жанровая принадлежность, общность структуры и сюжета, одинаковые принципы и приемы характеристики персонажей и др. Не приходится сомневаться в общности жанровой принадлежности «малых» пророков, но даже в пределах этой общности пророческие речения Амоса в жанровом отношении отличаются от рассказа о пророке в книге Ионы, а последняя мало похожа в этом аспекте на призывы Хаггайа и т. д. Еще меньше унифицированности на уровне содержательно-мировоззренческом, так как даже в столь общих и обязательных для пророчеств темах, как Бог и его величие, необходимость следовать по «пути Йахве» и греховность отступления от него, триада «божественная кара — призывы к покаянию и покаяние — божественное прощение и спасение», Судный день и др., отмечаются глубокие и сущностные расхождения между отдельными пророками. Их можно выявить, например, между восприятием и осмыслением Судного дня главным образом как дня божественного гнева и кары в речениях Амоса, Овадйи и др. или преимущественно как дня божественного прощения и спасения в речениях Хошеи, Йоэла и пр., как дня далекого и неопределенного будущего — у Михи, Хаваккука и др. или как дня уже наступившего настоящего и будущего ближайшего — у Хаггайа, Перво-Зехарйи и т. д. Поэтому трудно согласиться с выводом П.Р. Хоуза: «Несмотря на определенные трудности, можно утверждать, что малые пророки объединены заметным структурным единством», — ведь этих «трудностей» много больше и они гораздо существеннее, чем элементы общности у двенадцати «малых» пророков.

Однако сомнения по поводу целостности этого собрания не означают признания его случайным и неупорядоченным, лишенным какой-либо организованности и системности соположением разных текстов, обладающих лишь одной чертой общности — пророческой направленностью, да и той — не в полной мере. В собрании двенадцати «малых» пророков все же присутствуют определенная организованность и системность, основанные на двух принципах/критериях.

Один из них — хронологический принцип, о котором уже в 1869 г. говорил немецкий библеист К. Ф. Кейл, а через сто лет его суждение подтвердил X. В. Вольф, указавший, что «хронологический критерий был решающим при расположении Двенадцати пророков». Определяя порядок расположения «малых» пророков, составитель (составители) собрания мог пользоваться и, видимо, пользовался имеющимися в текстах хронологическими данными о пяти пророках — Хошее, Амосе, Михе, Хаггайе и Зехарйе, сыне Берехйи, — согласно которым первые три (Хошеа, Амос и Миха) жили и действовали в середине — второй половине VIII в. до н. э. до кануна уничтожения ассирийцами в 722 г. до н. э. царства Йисраела, а два последних (Хаггай и Зехарйа) — в 20-х годах VI в. до н. э. Еще один хронологический ориентир — гибель Ниневии в 612 г. до н. э. — прослеживался в содержании двух недатированных пророческих книг — Ионы и Нахума. Следовательно, составитель (составители) собрания двенадцати «малых» пророков имел в своем распоряжении хронологическую сетку из семи временных точек (конечно, не в виде абсолютных дат в современной системе летосчисления, а по относительной датировке древних систем летосчисления). В этих пределах и между этими опорными точками он расположил пять «недатированных» пророков, руководствуясь при этом своим пониманием их содержания, изображенной там временно-ситуативной обстановки, например, он присоединил книгу Йоэла к временному отрезку кануна гибели царства Йисраел, а книгу Хаваккука — к периоду падения Ниневии и т. д.

Для древнего мира количественные показатели явлений и предметов не менее существенны, чем их качественные особенности, это можно видеть и в Танахе. Поэтому вторым принципом/критерием при составлении не только собрания «малые» пророки, но всего собрания Поздние пророки в целом могли служить также количественные соображения и показатели. Определение количества «больших» пророков именно числом три (для чего, возможно, две пророческие книги — Второ- и Третье-Йешайаху — были присоединены к книге Йешайаху, сына Амоца) и количества «малых» пророков именно числом двенадцать (для чего, возможно, две книги — книга Зехарйи, сына Берехйи, и книга Второ-Зехарйи — были объединены в одну) представляется не случайным, а вызванным теми аллюзиями, которые числа «три» и «двенадцать» вызывали у древнееврейской аудитории: три патриарха — Ав-рахам, Йицхак и Йааков, и двенадцать сыновей Йаакова — двенадцать колен Йисраела как воплощение становления и утверждения «мы», его связи с Богом и со своей землей, что находилось в центре внимания всех пятнадцати «больших» и «малых» пророков.

Дополнительная литература:

House P.R. The Unity of the Twelve. Sheffield, 1990 (JSOT Suppl. 97).

Назад   Вперед